Когда-то я был маленьким. И тогда я смотрел телевизор, в котором большой и добрый Джордж Формен смеялся и говорил шутки. Ему тогда было уже больше сорока лет, кажется 43, выглядел Джордж простодушным дядюшкой и совсем не верилось, что он всерьёз собирается бороться за звание чемпиона мира в супер-тяжёлом весе. Спустя 20 лет. Начало 90-х, на ринге царствовал отмороженый Майк Тайсон, который просто выходил убивать, в то время как Формен был медлителен и спокоен. Сейчас, сходясь с ним в центре ринга, молодые противники бросали на него испепеляющие взгляды и, провоцируя, говорили насмешливые слова — его лицо только каменело в ответ. Когда перед боем он спокойно стоял в своем углу, в длинном лиловом халате, и флегматично пожевывал резинку, то напоминал большого учителя физкультуры, которому предстоит очередная возня с мальчишками. Мальчишки все были на пятнадцать-двадцать лет моложе его. Удар гонга еще не успевал затихнуть, как они скорым шагом, нетерпеливо налетали на него и наносили первые удары, которые он принимал на предплечья. Затем, не торопясь, ступая на всю ступню, он начинал неуклонное движение вперед. Огромный, высокий, бритый наголо, темнокожий дядька с раскосыми глазами, гигантскими бицепсами, обширным брюхом и не менее обширным задом, в длинных атласных трусах, медленно и методично теснил своих противников и, помахивая в воздухе кулаками в красных перчатках, ловил момент для удара. Удары его прошибали любую защиту и были исключительно метки. Скепсис публики быстро превратился в восторг. В 1987 году Джордж Формен выиграл 5 боев, все нокаутом. В 1988-м он выиграл 9 боев, опять все нокаутом.
До Тайсона он не добрался - того посадили за изнасилование. Судьба чемпионского пояса решилась в бое Формена с Холлифилдом. Их бой продолжался все двенадцать раундов. Победа с равной справедливостью могла быть присуждена и той и другой стороне, но судья поднял руку Холифилда. Возможно, он действительно был чуть точнее в обмене ударами. Но возможно и то, что судьи не смогли преодолеть глубоко сидящий в них предрассудок, говорящий о том, что невозможно в сорок три года стать чемпионом мира по боксу в тяжелом весе! Этого не было никогда. И, значит, не может быть. Но Джордж Формен не обиделся. Потный, усталый, с распухшими подглазьями, он спускался с ринга с улыбкой.
Но это все предистория.
Чуть позже я услышал очень простые арабские имя и фамилию, которые для меня звучат как одно слово - Мухамед Али. Кажется его тогда где-то назвали лучшим спортсменом 20 века. А ещё позже я увидел фильм "Грохот в джунглях" и принял, почувствовал величие Али.
Теперь собственно то, что меня заставило написать этот пост. Бой за звание чемпиона мира в супертяжёлом весе между чемпионом Джорджем Форменом и претендентом Мухамедом Али, 1974 год, Киншаса, Заир.
Я-то помнил Формена немного толстоватым, с лысой башкой, доброго и весёлого. А тут увидел щеголеватого франта с бакенбардами, самодовольной ухмылкой, с бультерьером на поводке и тигровой пилотке и совсем немногословного. Хотя. возможно, таким он казалася на контрасте с великим провокатором, шоуменом, Али.
Весь мир ждал матча Формен-Али. Мэтры профессионального бокса тверды во мнении, почитая ее «как величайшую и незабываемую». По следам этого матча были созданы музыкальный хит «Грохот в джунглях» и фильм с таким же названием.
Вообразите густой тропический вечер, звезды и прожекторы над рингом - единственным белым пятном в этом скопище, возбужденные, сияющие лица зрителей, энтузиазм и наивность которых были так обворожительны, что заражали и тертых боссов профессионального бокса.
Начинается бой и происходит то, что предсказывали многие специалисты перед матчем - Формен начинает избивать Али. Это не метафора, так и было в действительности. Да и сам Али делает совершенно непонятные вещи - ложится на канаты, забивается в угол ринга, очень редко проводит несколько ответных ударов. Аппофеоз наступает в пятом раунде, когда в течении полуторы минут Али лежит на канатах закрыв лицо руками, а Формен со всех сторон лупит по его неподвижному телу. Но это со стороны. А если приглядеться внимательно, то можно было увидеть, что Али что-то всё время говорил Формену, как он его заставил наносить удары, как он его изматывал. Семь раундов Али неумолимо вел Формена к эффектной развязке. Его оппонент так и эдак подбирался к Али, но все бесполезно. В середине восьмого раунда Али провел ложную комбинацию и резко ударил Формена в челюсть; тот каким–то странным образом сделал полный оборот, затем два-три шага на подгибающихся ногах и рухнул на помост. Восторг публики я предоставляю вообразить читателю...
Формен — махина с пудовыми кулаками, на огромных ногах — упал и не смог встать. Али танцевал в африканской ночи, воздев руки над головой, под грохот тамтамов. Формен в это время сидел в раздевалке и смотрел в стену. Это было его первое в жизни поражение. Он еще не знал, что прежнего Формена, немудреного парня, боксера, не знающего слабости и внушающего страх, больше нет. Али не просто победил его — он сломал в нем что-то.
Он ушел из бокса и пытался проповедовать. Это дело не очень легко давалось ему — он никогда ничему, кроме хуков и апперкотов, не учился, никогда ничего, кроме детективов на ночь, не читал. Красноречия в нем не было. Но телосложение и опыт боксера позволяли ему без страха идти на самые опасные улицы и заговаривать с самыми криминальными персонажами. Однажды молодой высокий негр попытался затеять драку с Форменом. «Большой Джордж» ласково отодвинул его ладонью: «Не надо, малыш. Не в этом суть».
В 1984 году, десять лет спустя после боя в Киншасе, Джордж Формен проповедником явился в дом Мохаммеда Али. Али за эти годы превратился в развалину. Три тысячи ударов, полученных им за двадцать лет на ринге, вызвали у него болезнь Паркинсона. Бывший любимец судьбы, боксер и шоумен стал угрюмым мизантропом. Американский журналист Гари Смит был свидетелем странного религиозного диспута, происшедшего между двумя великими экс-чемпионами.
«Скажи мне, что ты любишь Иисуса, Мохаммед», — сказал Формен.
«Я не хочу ничего знать о Христе, я хочу познать Бога», — сказал Али.
«Он жив. Он не умер. Он ждет тебя. Не противься этому», — сказал Формен.
«Я обрел мир, мир ислама. Иди, помолись со мной. Я молюсь пять раз в день, Джордж»,— сказал Али, начиная раздражаться.
«Но никто не отвечает тебе...» — упорно гнул свое Формен. Тогда Али встал и ушел, не прощаясь. У Формена в глазах стояли слезы. «Ты видел, как дрожат у него руки? Ты видел его глаза? — растерянно спрашивал он Гари Смита.— Я хотел бы, чтобы в моей жизни не было боя против него. Как должен чувствовать себя человек, который собственными кулаками способствовал сегодняшнему состоянию Али? Слава Богу, что я тогда не выиграл бой в Киншасе».
Али не было и сорока лет, когда его поразила болезнь Паркинсона со всеми ее унизительными симптомами: у еще недавно могучего Али начали дрожать руки, походка стала неуверенной, а речь бессвязной. Внешне он выглядит слабоумным, хотя на самом деле эта болезнь не поражает разум.
Это было трудное время для Али, пожалуй - невыносимое. Он изрядно покуролесил в личной жизни, оставив от трех браков восьмерых детей. Его жены были молодыми, эффектными и, увы, испорченными бабенками. Каждая обобрала Али, который в лучшие свои годы не знал счета деньгам. Несколько лет он жил жизнью одинокого, едва ли не нищего человека.
Счастье улыбнулось ему в образе Лонни, которая жила в его родном Луисвилле, в минуте ходьбы от дома Клеев. Она была моложе его на 15 лет, и он внимания не обращал на эту соседскую девчушку. Но для нее Али стал своего рода пунктиком, еще семилетней Лонни заявила родителям, что выйдет замуж только за него, и она добилась своего, эта темнокожая Золушка, ставшая к тому времени высокой обворожительной женщиной; а самое главное - ее материнский инстинкт сочетался с качествами хозяйки, если не деловой женщины.
Но главное для Али - доказать, что он не сдается болезни, что его интеллект не затронут. Поэтому недавно Али пришел в ярость, когда один репортер записал интервью с ним на магнитофон, с целью сообщить о распаде его личности. Те, кто часто общаются с Али, видят в нем живого, мыслящего и остроумного собеседника.
Раньше его победы становились событием для всего человечества. Сейчас Али счастлив, если за завтраком не прольет кофе из чашки, а закончив это действо, улыбается и подмигивает собеседнику: еще одна маленькая победа, еще одно доказательство его дееспособности.
Нередко его просят показать себя в былом образе - «танцующим боксером». И тогда происходит чудо. На какие–то мгновения его тело словно отбрасывает болезнь: его руки и ноги работают как в настоящем бою, а в глазах вспыхивает устрашающий блеск. Но, закончив, он всякий раз безжизненно падает в подставленное кресло.
Вот так. Два великих человека, которые велики не столько боксом, а именно своей яркостью и неординорстью. И один великий бой. Это надо просто один раз посмотреть.
Ещё хотел написать про Сонни Листона, но как-нибудь в другой раз.
